Латиерин соскочил с борта корабля. Ледяная вода доходила ему до бедер, длинные одежды мгновенно промокли. Он опустил сияющий меч и повел своих бойцов в атаку. Ноги увязали в песке, приходилось беспрестанно бороться с подводными течениями.

Черные плавники прорезали мелководье, и он увидел, как акула схватила эльфа поперек торса и потянула под воду. Латиерин не зря называл акул волками моря: они просто сходили с ума от крови, растворенной в воде. Пена на волнах стала красной, но он поборол отвращение и двинулся дальше.

Стрелы тучами пролетали у него над головой, выкашивая норскийцев. Большинство прикрывались щитами, но многие не успевали и с криками падали в бурлящее море. Тут же вились акулы, и он увидел, как одна из них схватила человека за ногу и потащила на глубину.

Латиерин с криком бросился на врага, рассекая мечом обтянутый шкурой щит и спрятанное за ним лицо. Противник упал, и эльф прикончил его. Верные соратники собрались рядом, разя направо и налево длинными копьями. Норскийцы сами бросались на острия, стремясь пригнуть их, чтобы дать возможность товарищам подойти ближе к эльфам.

Один рослый воин Хаоса, с кожей более темной, чем у других, бросился на эльфов, не обращая внимания на два копья, попавшие ему в грудь. Ударом топора он обрубил древки и наскочил на тех, кто попытался его ранить. Одного эльфа он ударил в лицо, другого сгреб и сжал так, что у того кровь хлынула из заостренных ушей.

Латиерин попытался приблизиться к обезумевшему врагу, но того уже унесло водоворотом битвы. Он отбил удар мечом и прошил насквозь шею еще одного норскийца.

Воздух содрогнулся от рева, когда появился принц Каланос. Его огромный зелено-голубой дракон обрушился на норскийцев, разрывая их на части, и поднял высокую волну. Латиерин увидел перекушенного пополам человека и другого, которому коготь отсек обе руки. Сам Каланос уже наколол двоих воинов на копье. Дракон снова поднялся в воздух, изрыгая смертоносный огонь. Вода в море закипела, повалил пар. Те норскийцы, что нырнули под воду, надеясь укрыться от пламени, с воплями выскочили, обваренные до костей.

– Вперед! – закричал Латиерин, кидаясь на деморализованного противника.

Его верные морские стражи бежали рядом. Лучники убивали врага во множестве, вода кишела мертвыми телами, уносимыми волнами.

Латиерин почувствовал, как его ударило что-то большое, рядом закричал какой-то эльф. Здоровенная пятнадцатифутовая акула схватила его поперек груди, расколов крепкий щит. Кинувшись вперед, Латиерин глубоко вонзил меч в голову рыбы. Она обезумела и забилась в страшной агонии. Латиерин упал, наглотавшись соленой воды, встал и, кашляя, направился к берегу.

По всему побережью эльфы теснили норскийцев. Перед Латиерином показался высокий воин, рубящий эльфов двумя мечами. Латиерин бросился на него, извернулся и ударил мечом по шее, но тот отреагировал с поразительной быстротой и не пострадал, а его второй меч, просвистев в воздухе, вонзился в шею Латиерина, и тот беззвучно упал наземь.

Улкжар, Охотник за Головами, не остановился ни на секунду, продолжая прорубать себе путь в рядах эльфов. Но их было много, и его норскийцы отступали.

– Что бы ты там ни делал, колдун, давай быстрее! – пробормотал он.

Они все дальше уходили в пещеру. Судобаал провел рукой, похожей на когтистую лапу, по гладкой поверхности камня. Скала пульсировала и переливалась разными цветами – голубым, зеленым, лиловым. Темные жилы набухали от едва сдерживаемой мощи, от которой даже Судобаалу становилось не по себе.

У Хрота волоски на шее поднялись от предчувствия магии. С одной стороны, он был ближе к божеству, чем когда-либо, если не считать сражений, с другой – колдовство пугало и не вызывало особенного доверия.

Пещеру озарял мрачный холодный свет, исходящий от стен. Голубые огоньки на посохе Судобаала разгорелись ярче. Спутники прошли в круглую пещеру, по которой кружились, змеясь, струи лилово-красного дыма, оттенком напоминающего запекшуюся кровь.

Едва они приблизились ко входу, стены вспыхнули, цвета закружились быстрее. Сквозь дым спутники разглядели ларец из белого камня, помещенный на каменный постамент в самом центре пещеры. Ларец был покрыт сияющими эльфийскими рунами, которые больно жгли глаза Судобаала. У Хрота разболелась голова, и он непроизвольно схватился за топор.

Судобаал положил ему руку на грудь, не давая войти. Хрот пренебрежительно покосился на тощую кисть, но остановился.

Колдун шагнул вперед и поднял посох, словно прощупывая воздух. Клубы дыма проносились в нескольких дюймах от его рук. Он что-то зашептал, и руны вспыхнули еще ярче. Он кивнул, отступил немного и достал длинный кривой кинжал, поднес к лицу и сделал на щеках два вертикальных надреза, потом вложил клинок в ножны, вытер кровь ладонью и вернулся к выходу, подняв окровавленную руку. Дым, словно привлеченный кровью, заструился вокруг него, и колдун снова запел и вдруг что-то резко выкрикнул, отчего одна из рун полыхнула и рассыпалась на множество светящихся искр. Он еще и еще раз вскрикнул и повторял так до тех пор, пока не стер все руны. С улыбкой на лице Судобаал смотрел, как они исчезают. Дым поменял оттенок, стал темнее и закружился еще более яростно. Каменный ларец треснул, и его белая поверхность почернела, изнутри полезло что-то острое, и наконец он был окружен торчащими шипами.

Судобаал на миг прикрыл глаза. Пришло его время – время взять то, что принадлежало ему по праву, обрести власть и избавиться от Хрота. Любимец Кхорна сделал все, что требовалось, собрал армию и обеспечил безопасный путь сюда, но теперь он более был не нужен, выскочка становился все сильнее – сколько еще можно будет держать его в повиновении?

Судобаал затянул песнопение, медленно поворачиваясь в сторону своего спутника. И тут он заметил занесенный над ним топор и ошалело отпрянул, инстинктивно что-то крикнув на языке Хаоса. Появилась призрачная черная когтистая рука и остановила топор буквально в последний момент. Хрот сердито зарычал, Судобаал попытался отойти подальше. Призрачная рука исчезла.

Судобаал опустил посох, и в Хрота с треском полетели голубые искры. Воин почувствовал движение колдуна и уже собрался прыгнуть, но не успел. Пламя охватило его, отбросив назад и крепко ударив о стену. Он упал наземь, обожженный, в почерневшей броне, рыча от гнева и ненависти.

Судобаал вобрал в себя силу Хаоса, струящуюся из ларца и вьющуюся в воздухе, и почувствовал, как она возрастает. Ощущение было замечательное. Он почти никогда не испытывал ничего подобного и знал, что теперь может уничтожить Хрота, отправить его навеки в царство Хаоса, на нескончаемую муку. И как только этот идиот осмелился напасть на него?

Его золотистые глаза почернели, воздух вокруг был наполнен электрическими разрядами. Пламя на конце посоха пылало, освещая всю пещеру, его языки стекали по рукам и плечам колдуна, поднимались по лицу. Вскоре все тело было охвачено холодным голубым огнем. Он раскрыл рот, и огонь прошел в легкие и желудок, заполняя своего повелителя.

– И как ты мог подумать, что одолеешь меня? Против моей магии у тебя не было ни единого шанса.

Хрот с трудом поднялся на ноги, его плоть все еще дымилась, глаза горели злым, яростным огнем.

– Магия – для слабаков, которым не удержать клинок, для трусов, которым недостанет сил встретить врага лицом к лицу, выродок.

– Э-э, да неужто? Что толку, если тебя уже превзошел такой слабак?

– Ты меня никогда не победишь, Судобаал. Я заберу твою душу.

Хрот приготовился к прыжку.

– Прощай, боец, – прошептал маг и выпустил накопленную силу.

Воин отпрыгнул назад, но на середине прыжка волна захлестнула его. Она могла сорвать плоть с костей и забросить ее обладателя в темные бездны, но голубое пламя омывало его, не касаясь. Хрот чувствовал, что мощь заклинания могла прикончить его, но оставался невредим.

Волшебник судорожно выдохнул и упал навзничь. Хрот сделал шаг, другой и вдруг рухнул на колени, взвыв от боли, выронил топор и схватился обеими руками за шею. Плоть странно набухла, словно что-то росло внутри нее. Голова склонилась набок, и из-под кожи выскочило несколько медных шипов, затем появилось тяжелое кольцо. Кровь текла под броню. Наконец боль прекратилась, и Хрот встал. Судобаал скорчился на полу, оторопело глядя на него, словно не верил собственным глазам.