– А что еще мне делать? Я умираю. Оставьте меня.

– Но вы еще живы! Однажды я видел вашего отца. Гордый человек, великий правитель и настоящий герой. Я скорбел о его гибели и поднимал за него поминальную чашу. Настоящий герой Империи.

– К чему это ты? Пришел сюда унижать меня?

– Слушай, думаешь, твой отец сейчас смог бы гордиться тобой? Закопался в постель, как ребенок, и увиливаешь от обязанностей, позволяя всему, за что он так долго сражался, рассыпаться в прах?

– Но я не мой отец! – резко сказал Юрген и подался вперед, затем снова упал на подушки. – Жаль, что я не силен, как он, но ничего поделать нельзя. От меня толку не будет.

– Наденьте доспехи, господин, – сказал Стефан несколько мягче. – Вашим солдатам нужен полководец! Просто видеть, как вы идете по укреплениям, – это дорогого стоит! Покажите, что вы будете сражаться вместе с ними!

– Я… я не могу. Оставьте меня в покое.

– Вы поручите оборонять город этим политиканам? Вы сможете запятнать честь своего рода? Жертвоприношение вашего отца для вас – пустой звук?

Юрген закрыл глаза.

– Я очень любил отца, но мне с ним не сравниться. Он был силен, я – нет. Я просто не могу. Не просите меня. – Он внезапно открыл глаза и подался вперед в неожиданном эмоциональном порыве. – Ты возглавишь оборону! Ты можешь! Я знаю, что можешь. Веди мой народ. Ты дашь им больше надежды, чем я.

– Проклятие, твоим солдатам нужен ты! – взорвался Стефан, теряя терпение. – Эй, парень, соберись!

Юрген умоляюще посмотрел на него.

– Я умираю.

Лицо Стефана ожесточилось.

– Хочешь, чтобы тебя запомнили таким? Смерть выдает человека с головой, Криглиц. Можешь сгнить здесь, в своей постели, а можешь надеть броню и воодушевить войска. Веди их, и, если падешь в бою, тебя запомнят как выборщика, который отдал жизнь, защищая свою столицу, сражаясь бок о бок со своими солдатами. Тебя навечно запомнят как героя Талабекланда, который умер на службе своему Императору.

В опочивальне повисло молчание. Юрген по-прежнему умоляюще смотрел на капитана.

– Я… я не могу.

– Тогда будь проклят, мне плевать. Сиди здесь и дожидайся смерти!

Капитан вышел, хлопнув дверью.

– Я… могу быть полезен, милорд? – заговорил слуга.

Юрген, не обращая на него внимания, снова улегся. Он завернулся в одеяло и ждал, пока слуга не уйдет, и, когда тот тихо выскользнул из комнаты, свернулся калачиком. Он себя ненавидел.

Последующие дни были наполнены лихорадочной деятельностью. На стены доставляли десятки тысяч арбалетных стрел и пуль, на башни поднимали пушки и мортиры. Солдаты располагались на стенах, но они тянулись на много миль, и людей явно не хватало. Основная атака ожидалась со стороны Пути Волшебника, и там сосредоточились главные силы. Внешняя крепость должна была принять первый удар, и в ней расположились мечники фон Кесселя и половина солдат Талабхейма. Двести стрелков с ружьями стояли на стенах, восемнадцать пушек и восемь мортир были готовы сеять смерть на приближающегося врага. Стефан собирался удерживать крепость как можно дольше, чтобы ослабить нападающих. Солдаты принимали эту миссию со стоической гордостью, хотя и знали, что уцелеть едва ли удастся.

Разведчики Вильгельма сообщили, что противник уже приближается. Он неумолимо надвигался на город, собирая по лесам все новые и новые банды, и вчетверо превосходил имперские войска по численности. Но укрепления Талабхейма были такими мощными, что подобное соотношение выглядело не катастрофическим, а приемлемым и даже благоприятным.

Но фон Кесселю было не по себе – он боялся, что какие-нибудь злые чары сведут на нет все затраченные усилия. Вильгельм вполголоса поговорил с ним и с Рейксмаршалом и рассказал о том, что видел издалека демона, ведущего войска Хаоса. В глазах говорящего явственно отражался страх, и Стефан встревожился – он был уверен, что уже ничто не может напугать хладнокровного убийцу.

– Мы все умрем, – сказал Вильгельм мрачно.

Стефан знал, что этот человек не склонен разбрасываться подобными утверждениями, и поэтому уверенность слов разведчика показалась ему особенно тревожным знаком.

Жителей Талаграада эвакуировали, и они нашли свое прибежище за стенами Талабхейма. Они печально шагали по Пути Волшебника. Некоторые отказались покидать дома и забаррикадировались там, надеясь пережить нашествие. Другие воспользовались суматохой и мародерствовали в опустевших жилищах; были жертвы. Богачи платили баснословные деньги за место на кораблях, отправляющихся в Альтдорф. Вскоре гавань и улицы городка опустели.

Аурелион и ее телохранитель вели себя с людьми холодновато-сдержанно. Они участвовали в обороне внешней крепости, что не могло не радовать Стефана Он видел их почти сверхъестественное мастерство в бою, изящные смертоносные движения и знал, что они будут сражаться до последнего. Даже подозрительные магические способности Аурелион могли оказать неоценимую помощь в противостоянии злым чарам.

Гунтар то и дело прохаживался по стенам, и его присутствие удивительным образом поднимало боевой дух солдат. Казалось, он с нетерпением ждет начала битвы. Жрец подшучивал над солдатами, рассказывал неприличные истории и раскатисто хохотал.

Альбрехт работал без устали, выкрикивая приказания и раздавая инструкции. Он спал урывками, не снимая лат, тут же, на стенах, и так же немилосердно гонял своих людей, стремясь убедиться, что они все поняли и готовы к бою.

Рыцари Рейкландгарда оставались в резерве – один из двенадцати конных отрядов, готовых в любой момент отразить атаку и защитить пробитую брешь от вторжения.

Сам город, лежащий в двух милях от Пути Волшебника, был полон беженцев из Талаграада. Стража не знала покоя – то и дело приходилось разнимать ошалевших от голода и ужаса бездомных людей. О бароне Юргене Криглице не было слышно ни слова.

Наконец Вильгельм и его люди, измученные и окровавленные, прибыли во внешнюю крепость. Им спустили со стен веревки.

– Идут, – коротко доложил Вильгельм.

И тут забили барабаны.

Хрот стоял на холме, глядя на имперский город яростными вожделеющими глазами. Тысячи факелов поднимались в воздух при каждом ударе барабанов. Воздух сотрясался от грохота. Этот бесконечный шум должен был заставить пугливых людишек дрожать от страха, но сердце Хрота лишь билось быстрее в предвкушении резни. О, как он ждал этой минуты! Полководец облизал губы раздвоенным языком. Скоро он займет Сердце Империи, и это приблизит неизбежную гибель цивилизации.

Хрот взревел, и раскатистый звук отразился от стен, окружающих город. Барабанный бой затих. По второму крику полководца огромная армия пошла на приступ.

Глава 4

Почти неделю длилась бесконечная осада Талабхейма. Силы Хаоса терпели тяжелые потери: взобраться на склоны кратера оказалось почти невозможным, и защитники крепости уничтожали всех, кто только смел приблизиться. Лестницы падали, погребая под собой людей, но их тут же поднимали снова. Защитникам города казалось, что на них надвигается бушующее море. Ночи были наполнены ненавистным грохотом барабанов, тревожащим сон солдат, и до рассвета не гасли тысячи костров и факелов; солдаты были до предела измотаны состоянием постоянной боевой готовности и бурными стычками. Они отдыхали при любой возможности, но это было крайне редко. Силы Хаоса атаковали Талабхейм со всех сторон, и на стенах города, по всей их впечатляющей длине, приходилось держать солдат.

Стефан фон Кессель и маршал знали, что пока это еще только пробные атаки, основной штурм начнется у единственного настоящего входа в Талабхейм – у крепости, охраняющей туннель. Но хоть людей и не хватало, пришлось выделить силы и для охраны городских стен, чтобы не было ни единого участка, оставшегося без присмотра. Сами воины, конечно, предпочли бы стоять у главного входа.

Стефан пришел в отчаяние.

– Долбаные стены, им же конца нет и не предвидится! Были бы они только вокруг самого города, мы бы год продержались!